Цель. В настоящее время наиболее перспективным методом коррекции хронической сердечной недостаточности является сердечная ресинхронизирующая терапия. Целью исследования явилась оценка эффективности использования эхокардиографии и тканевой допплерографии в диагностике диссинхронии сердца до и после имплантации устройств ресинхронизации сердца. Материал и методы. Были обследованы 30 больных – 21 (70%) мужчина и 9 (30%) женщин. Возраст пациентов составил 58±7,8 года. Все пациенты были со II–IV функциональным классом (ФК) по NYHA. Для проведения исследования использовались стандартные параметры эхокардиографии (ЭхоКГ) и различные режимы тканевой допплерографии (тканевая синхронизация, тканевый след, импульсно-волновой режим тканевого допплера). По стандартной ЭхоКГ оценивались: фракция выброса левого желудочка, систолические и диастолические размеры и объемы левого желудочка, митральная регургитация, линейный интеграл скорости, время изоволюметрического расслабления, соотношение Е/А. По данным тканевой допплерографии измеряли стандартное отклонение 6 сегментов левого желудочка, межжелудочковую и внутрижелудочковую задержку, смещение фиброзного кольца митрального клапана. Результаты. После операции число пациентов с III–IV ФК уменьшилось с 23 (76,7%) до 3 (10%), а со II ФК возросло с 7 (23,3%) до 27 (90%). Конечные систолические и конечные диастолические объемы левого желудочка достоверно отличались до и после операции (р=0,03), общая фракция выброса левого желудочка до и после имплантации ресинхронизирующего устройства составила соответственно 29,4±5,8 и 42±9,2% (р=0,04). У пациентов до проведения ресинхронизирующей терапии достоверно больше линейный интеграл скорости, время изоволюметрического расслабления и степень митральной регургитации. В послеоперационном периоде отмечалось снижение показателей внутри- и межжелудочковой диссинхронии с 42,3±2,8 до 25,3±13,2 мс (р=0,044) и со 175,2±58,9 до 119,3±40,4 мс (р=0,00012) соответственно. Выраженность межжелудочковой и внутрижелудочковой диссинхронии сопровождается снижением фракции выброса (r=0,46, р=0,000002). Тканевая допплерография в импульсно-волновом режиме показала, что внутри- и межжелудочковая задержка и сумма этих показателей были статистически достоверными. В режиме тканевого следа выявлено, что смещение митрального клапана на 2–4 мм соответствовало фракции выброса базальных сегментов левого желудочка менее 35%. Заключение. Внутри- и межжелудочковая задержка (импульсно-волновой режим тканевого допплера) являлась предиктором увеличения фракции выброса левого желудочка и уменьшения конечного систолического объема. Cептально-латеральная задержка более 65 мс, стандартное отклонение 6 сегментов левого желудочка в фазе изгнания (по тканевой синхронизации) также были эффективными предикторами обратного ремоделирования левого желудочка. Увеличение смещения митрального клапана (по тканевому следу) строго коррелировало с увеличением фракции выброса.