Актуальность. Во многих исследованиях продемонстрирована положительная роль различных персональных носимых устройств для дистанционного мониторинга в повышении приверженности к проводимой терапии и контролю течения заболевания. Тем не менее, несмотря на очевидный потенциал и доступность технологий m-Health, часть больных не использует их должным образом. Понимание факторов, которые выступают в качестве барьеров использования данных технологий, является фундаментальной задачей для повышения эффективности цифровой медицины. Цель. Оценка применимости использования персональных устройств для самостоятельной регистрации ЭКГ в домашних условиях и определение факторов, как клинических, так и психологических, ассоциированных с удовлетворительной приверженностью к использованию данных устройств. Материал и методы. В когортное исследование было включено 50 пациентов (30 мужчин, 20 женщин). Средний возраст пациентов составил 60±12 лет (от 29 до 92 лет). Пациентам выдавали 3 персональных прибора: персональный одноканальный ЭКГ-регистратор, автоматический тонометр и браслет контроля физической активности и сна. Пациент устанавливал 4 приложения на смартфон (Android, iOS) – под каждый прибор, а также приложение контроля приема лекарств. Согласно протоколу исследования, пациенты проводили измерение артериального давления (АД) 2 раза в день, регистрировали 2 раза в день ЭКГ, постоянно носили браслет и отмечали каждый прием лекарств. Всем пациентам, включенным в программу наблюдения, было проведено анкетирование и тестирование, как исходно, так и после окончания участия в исследовании. Пациентам было предложено заполнить следующие опросники: Шкалу тревоги и депрессии (Hospital Anxiety and Depression Scale, HADS), Шкалу одиночества, Опросник качества жизни SF-36 и опросник Мориски Грина. Результаты. Средний срок наблюдения составил 29 (28; 31) мес. В срок до 1 года прекратили участие 8 человек, что составило 16%. В группе выбывших пациентов значимо ниже была доля лиц с нарушениями ритма сердца (НРС): 13% против 38% в группе «невыбывших», p = 0,029; также ниже была доля приверженности до выбытия: 16% (10; 29%) против 52% (30; 76%) в группе «невыбывших», p = 0,005. По опроснику SF-36 группа «выбывших» имела статистически значимо выше значения по шкалам RP, BP, RE: 100 (63; 100) против 25 (0; 50), p = 0,010; 100 (97; 100) против 72 (51; 84), p = 0,013; 100 (84; 100) против 33 (33; 100), p = 0,026, соответственно. Группа неприверженных пациентов значимо чаще имела ишемическую болезнь сердца, стенокардию, перенесенный инфаркт миокарда, аортокоронарное шунтирование, чрескожное коронарное вмешательство, а группа приверженных значимо чаще имела НРС и связанные с ними вмешательства в виде РЧА. Частота дистанционных консультаций и повторных госпитализаций также была статистически значимо выше в группе приверженных пациентов: 63% против 7%, p < 0,001 и 17% против 0%, p = 0,031, соответственно. В многофакторной модели самым значимым фактором оказалось наличие НРС: отношение шансов (при 95% доверительном интервале) 132 (17–1018), p < 0,001. Заключение. В нашем исследовании в течение первого года 16% пациентов отказались от участия в наблюдении и, соответственно, выбыли. Пациенты без НРС, с низкой исходной приверженностью, а также имеющие высокие показатели ролевого функционирования, обусловленного физическим состоянием, ролевого функционирования, обусловленного эмоциональным состоянием, с низкой выраженностью боли, ассоциировались с досрочным прекращением исследования. Процент приверженности использования регистратора ЭКГ в домашних условиях обратно коррелировал средней силой связи с данными шкалы тревоги и шкалы одиночества. Пациенты с аритмиями являются таргетной группой для персональных носимых устройств регистрации ЭКГ в домашних условиях и показали высокую приверженность к их использованию.